КЛЯНУСЬ ЛЮБИТЬ ГУЛЮ
роман
Эта книга – своеобразная история болезни нашей с вами Родины, которую за последние сто лет столько раз убивали всякими революциями, репрессиями, голодом, продразвёрстками, коллективизациями и войнами, что вообще не совсем понятно, как она до сих пор жива. Изначально целью книги было написание о жизни моей бабушки – не более того. Но по мере того, как я собирал необходимый материал, я всё больше понимал, что книга-то будет далеко не о моей бабушке. За время сбора нужной информации я узнал столько нового и столько по-настоящему важного для каждого из нас, что не написать эту книгу я уже не мог. Информации было столько, что самой сложной задачей для меня стал отбор того, что войдёт в книгу, и эта задача стала, я думаю, самой трудной. Даже того объёма, который получился, оказалось предельно мало для того, что могло бы, да и должно было войти в книгу, 700-страничный объём которой изначально планировался не более чем в 300 страниц.
Когда вы дочитаете эту книгу до конца, вы будете смотреть на историю России, да и на многие другие вещи, уже совершенно иначе. Невозможно остаться равнодушным после знакомства с ужасами «красного террора», с голодом 1921-22-го годов и блокадного Ленинграда, с «подвигами» красных комиссаров, рвавших людей буквально на куски в застенках своих чрезвычаек и заливших кровью всю Россию, с тяготами, которые выпали на долю наших с вами дедушек и бабушек - 10-12-тилетних ребятишек, с утра до ночи работавших на военных заводах во время Великой Отечественной войны…
Мы, забайкальцы, так гордимся тем, что у нас многонациональный край и, наверное. У нас есть свои резоны для такой гордости. Но мало кто задумывается над тем, почему так много национальностей в Забайкальском крае и откуда здесь такое количество переселенцев. Почти все они – те самые, кого всего несколько десятков лет назад называли «врагами народа», кто отбыл своё в ГУЛаге и был отправлен в холодные края для дальнейшего проживания с запретом въезда в Московскую область. Так уж получилось, что я внук «врага народа», но я горжусь тем, что имею к этому «врагу» самое прямое отношение. Именно этот «враг» научил меня любить Родину так, как не научили её друзья. Именно этот «враг» приучил меня к книгам, труду, научил уважать людей, быть ответственным за свои обещния и любить жизнь, привив любовь даже к хоккею и фигурному катанию…
Я знаю, что многим хотелось бы закрыть глаза и уши, не видя и не слыша правды, но без неё нам нельзя увидеть ни своего прошлого, ни настоящего, ни будущего. Нам всем нужно переосмыслить историю России. Может быть, тогда во многих угаснет желание вновь вести людей на баррикады, о которых они не имеют абсолютно никакого представления и которые не принесут России ничего, кроме новых рек крови и новых миллионов гробов…
Заканчивая своё предисловие, я бы хотел попросить вас, мои дорогие читатели, постараться быть объективными по отношению к тому, что вы прочтёте. Уверен, что во время чтения у вас появится много разных «почему», эмоций, чувств, но, поверьте, дойдя вместе с героями этого романа до конца, вы станете другими людьми.
* * *
Сайт Максима Стефановича:
Фотосайт Максима Стефановича:
Курс по журналистике::
Отрывок из книги
Тяжка доля сиротская. Кто сам её не хлебнул, тот не поймёт. Ни помыться, ни постираться, ни просушиться толком. Голова занята только одним - где бы найти поесть. Сухая корка, уже счастье. Но дети не унывали. К тому времени они успели привыкнуть к трудностям. Нет бани - не беда, под дождём и в речке можно помыться. Нет кровати - в стогу можно заночевать. Нет игрушек, из соломы куклу скрутить можно. Нет денег - добрые люди покормят. Так и пошло. То там попросят, то тут. То в одном доме заночуют, то в другом…
Жизнь быстро научила ребят шевелиться, дав понять, что хлеб, пусть даже и детский, лёгким не бывает. Они рано поняли, что как потопаешь, так и полопаешь, и под лежачий камень вода не потечёт. Как попросишь, так и подадут. Кто Христа ради подавал, особливо у храмов, а кто и поработать просил. Где гусей приходилось выпасьти, где с малышом посидеть, где глину ногами помять, где одеяла выбить да грядки прополоть, где пол подмести да миски помыть.
Ещё совсем маленькие, Маня и Ваня уже начали познавать азы психологии, учась разбираться в интонациях взрослых, в их мимике и жестах, которые говорили, порой, больше, чем слова. Они гораздо раньше стали сообразительнее своих более сытых сверстников, живущих с родителями. Жизнь поневоле делала Маню с Ваней раньше времени взрослыми. Но люд на Руси завсегда с большим сердцем был. Жалел народ мальцов. А как иначе! Все под Богом ходим - сегодня чужие дети с протянутой рукой ходят, завтра, не ровен час, твои с котомочкой пойдут побираться. Вот и не оставлял народ Ваню с Маней.
Но добрые люди встречались на пути Мани с Ваней не всегда. Были и такие, кто обижал.
Ходили как-то ребята меж торговых рядов на рынке в Верее, поглядывая голодными глазёнками на лотошников с их куличами и бубликами, на довольных собой торговцев, предлагающих всякие вкусности. Дети и не мечтали о каких-то сахарных булках-пряниках - дали бы хоть кусочек ржаного хлеба.
Ребятшки остановились перед продавцом пирогами. Стоят, смотрят на самый близкий к ним пирожок. Пышный, румяный, он так и манил Маню с Ваней, просясь к ним в руки. А дух от него! На всю округу!
Продавец - рябой мордастый дядька в красной ситцевой рубахе с усами и курчавой огненной бородой о чём-то весело говорил с другим продавцом помоложе, то и дело смеясь ухающим смехом, похожим на небольшие раскаты грома. Заметив мальцов, рыжий спросил Маню:
- Тебе чего, клоп?
- Я не клоп. Я Маня.
- Ну, Маня... И чего тебе надо, Маня?
- Дяденька, подайте, Христа ради!
- Бог подаст… Иди отседова!
- Недоедаем мы…
- Да ты што-о!
Рыжий показно изобразил сострадание и вздохнул.
- Вот же беда-то!
Потом, посмотрев на своего товарища, притворно сказал:
- Не одни вы такие. Всем нонеча тяжко. Мы-то, вишь, тоже недоедаем. Правда, Пахом?
Пахом покорно кивнул.
- Мы вчера сколько пельменей с тобой не доели?
- Так, почитай, ведро-то будет.
Снова заухав громовым смехом, рыжий шумнул на детей:
- Кыш отседова, попрошайки!
Так и шла сиротская жизнь Мани и Вани, которые жили без мамки и тятьки не то молитвами святых, не то от отсутствия ещё неведомого детям отчаяния, не раз доводившего взрослых до петли и омута. То густо в животе, то пусто. Но бывали особенные дни, когда детям Боженька улыбался.