Проведя в операционной три с лишним часа, хирург Олег Муравко вышел в коридор. Только теперь он позволит себе расслабиться. Скинув бахилы и халат, он устало пройдет в ординаторскую и рухнет на диван. Буквально на пять минут. Отдохнет, хлебнет чаю и вновь займется своей обычной, как ему кажется работой. Какая это была по счету операция, не знает никто, даже сам Олег Михайлович, уже сорок восемь лет работающий врачом-хирургом в первой городской больнице. Зато Муравко четко знает, каким должен быть он – образ настоящего доктора.

Мы встретились с Олегом Михайловичем прямо в дверях ординаторской, когда он торопливо выходил в больничный коридор: только что он заполнил историю болезни очередного пациента. Мусоля свой золотой зуб, вырванный накануне, Муравко вдруг сказал, ни к кому не обращаясь:

- Жалко, хороший зуб был. Золотой. Пришлось вырвать… – Потом пристально посмотрел на меня: «Здорово, Макс. Ты ко мне? Ну, тогда пошли в кабинет, чтоб нам не мешали. Халат набрось - все должно быть по науке, а то потом напишешь, что врач Муравко тебя без халата в отделение пустил. Шучу!»

Услышав о том, что я хочу написать о нем, Олег Михайлович сделал попытку увильнуть:
- Да что ты! Какая статья, я самый обычный хирург. Чего обо мне писать. Ты вон о молодых напиши, им приятно будет, а то режут народ, а никто о их подвигах не знает. – Но, видя мою настойчивость, старый хирург сдался: «Ладно, спрашивай».

Мечта стать врачом появилась у Олега Михайловича еще до войны. Тогда все жили плохо. Тяжелое послевоенное детство, крепко болевшая мать, растившая Олега одна, нехватки-недостатки, неспокойное время и сложное окружение – все это неведомыми путями вывело молодого паренька на врачебную тропочку. После окончания десятого класса в 1954-м году Олег Муравко поступает в Читинский мединститут, закончив его в 1960-м. С того же времени начинает работать хирургом в первой городской больнице по направлению Облздравотдела.

- Наш институт был тогда филиалом Пермского института, которым руководили присланные люди из Ленинграда, Перми и Москвы. С четвертого курса у нас начиналась практика. На четыре месяца мы уезжали в район, в городе-то оставались немногие. Месяц – терапия, месяц – хирургия, месяц – гинекология. Никаких ординатур и интернатур тогда не было, сразу шли работать. Мы владели и терапией, и акушерством с гинекологией, и хирургией. То есть, работали врачами общего профиля, которые могли оказать медицинскую помощь практически в любом случае и при любом виде травмы или патологии. Не то, что сейчас: врач по левому уху, врач по правому глазу…

Обычно врачи помнят каждого тяжелого больного, не исключение и Олег Михайлович:

- Я многих помню. Например, Власова. Был у меня такой тяжелый больной с перфоративной язвой. Повозились мы с ним тогда. Месяц с того света вытаскивали. Там язва с перитонитом была. Всех помню, потому что каждому душу старались отдать, выходить, на ноги поставить, чего бы это ни стоило. Раньше отношение к больным со стороны врачей было более качественным, что ли. Жалели больше, старались помочь. Не считались со своим временем.

Часто по 10-12 дежурств в больнице проводили…Но ты только не подумай, что сейчас врачи больных не жалеют. Жалеют, конечно, в медицине без этого никак нельзя. Просто раньше этой жалости и сочувствия было больше. Не знаю, может, война еще аукалась в людях, или жили все одинаково бедно, поэтому и понимали друг дружку. Но сегодня многое уже не так.
 

Олег Михайлович старался говорить деликатно, старательно подбирая слова, но было видно, что этому ветерану больничных боев за жизни пациентов грустно смотреть на происходящее. Нет-нет, да и вырывается у него - «вот раньше».

- Кадры не те, понимаешь? Врачи должны быть грамотными, даже в образовательном плане. Не только скальпелем должны владеть, но и словом. Сейчас врачи даже в истории болезни ошибки делают. Требуем, конечно, как не требовать, но выполнение уже не то. Личная ответственность в людях пропала, требовательность к себе. Нужно эту ответственность во врачах как-то повышать, и не забывать про больных. Подходить к каждому, как к своему родственнику…

На вопрос, что мешает развиваться сегодняшней медицине, мой собеседник незамедлительно отвечает:

- Зарплаты у нас не ахти какие. Нужно, чтобы врач мог отдохнуть, в отпуск куда-то съездить, снять психологическое напряжение. Оно ведь накапливается, как статическое электричество, и если его вовремя не сбрасывать, оно потом выливается в стрессы, болезни, нервные срывы, врач – не робот, он такой же человек, который устает, болеет…Не нужно было больницы в свободное плаванье пускать. Но теперь-то чего уж, назад не вернешь. Плывем. Больницам государство, по идее, должно помогать, чтобы была возможность приобрести новую аппаратуру, литературу, дать возможность докторам выехать в другие города на повышение квалификации, прооперировать тяжелого больного, провести нужное современное исследование...

Муравко замолкает, а потом говорит:
- Давай-ка мы с тобой лучше к моим больным сходим, посмотришь на них, а то все обо мне и обо мне.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В палатах к нашему неожиданному визиту многие пациенты не были готовы. Увидев мой фотоаппарат, некоторые поспешили скрыться под одеялом или выйти в коридор. Но Олег Михайлович быстро успокоил их: «Это мой человек. Сделает для меня на память пару снимков».

Муравко по-прежнему легок в общении с пациентами, которые души в нем не чают. И не говорит вроде бы много, так, два-три слова скажет, а человеку сразу делается легко. Возьмет за руку, и вся тревога проходит. Позже, уже в кабинете заведующего, Олег Михайлович скажет:

- Ждут они меня. Сам понимаешь, куда я без них.

Потому, наверное, и идет раз-два в неделю в операционную, где, как он сам говорит, должно быть полное понимание и доверие друг ко другу:

- Самое главное на операции – это спокойствие. И, конечно, хорошая операционная сестра. Недаром говорят, что сестра и хирург должны быть полностью совместимы, чтобы друг друга с полуслова понимали. У нас так не получается, чтобы, скажем, поссорились и на операцию пошли. Сначала надо все вопросы выяснить, помириться, а потом уже и за скальпель браться.

- Олег Михайлович, ну а вдруг у вас что-то неожиданно где-то заколет, зазудит, а вы в перчатках, маске, что тогда делаете? – задаю я неожиданно вопрос своему герою.

 - Да ничего там не зудит, и не колет! – Муравко даже как-то приободрился. Было видно, что вопрос немного затронул его марку врача-профессионала. – Скажешь тоже. Обо всем в этот момент забываешь. Есть только больной и скальпель. Все. Вот когда последний шов наложишь, тогда можно и бок почесать.

Если вы спросите Олега Муравко, чего он боится в жизни больше всего, он вряд ли сразу ответит. Впрочем, есть у него единственный страх, с которым он всегда борется. Он боится вовремя не оказать больному помощь. Но в то же время мой герой не переоценивает себя и свои силы:

- Каждый врач старается помочь больному, как может, насколько таланта и сил хватит. Но надо помнить, что медики не всесильны. Часто встречаются статьи, что врачи, мол, неправильно интубировали, поздно взяли больного на операционный стол, вовремя не поставили диагноз. Я думаю, что у каждого врача случаются ошибки – мы тоже люди и можем совершить ошибку. Какой бы современной ни была медицина, люди всегда будут умирать, даже на операционном столе. Как бы страшно это ни звучало, это правда. Знаешь, были моменты, когда я говорил себе: «Да, Олег Михалыч, есть что-то свыше, что сильнее любой таблетки и скальпеля». - Иной раз привезут больного, который одной ногой уже в могиле, а смотришь – выкарабкался. А другой, вроде бы, обреченный жить, взял, да и помер. Думаю, что некое предопределение для каждого из нас есть. Поэтому делать поспешных выводов никогда не нужно. Вот халатное отношение – это уже подсудно…

Бывает, что больные не всегда относятся к своему пожилому доктору хорошо, но он терпит.
- Я никогда не обижаюсь на пациентов. Даже когда они бузят. Мы с коллегами всегда стараемся подействовать на них убеждениями. Но бывает, что нервы сдают. И ругнешься, бывает, и гаркнешь, если не понимают уговоров. Народ-то не всегда интеллигентный попадается.

Но обычно при Олеге Михайловиче никто старается сильно не бузить. Этот добродушный пожилой врач в нужную минуту может очень просто заставить загрустить даже самого веселого буяна. На вопрос, что вы больше всего не любите в больных, Олег Муравко признается:

- Когда они врут. Привезли того же алкоголика на каталке, печень вылезла, сам чуть не синий. Спрашиваешь: «Чего пил, когда?» - Начинает крутиться, обманывать. Мне, в принципе, все равно – пить и врать, это его право, у нас же не прокуратура, а больница. Просто от правдивого ответа зависит правильный диагноз и своевременная медицинская помощь.
 

Олег Михайлович знает, что не за горами тот день, когда врачу Муравко предложат уйти на заслуженный отдых, потому и старается успеть сделать для больных еще что-то.
 

- Хочется свой опыт молодым передать, чтобы они смотрели, учились и к больным относились, как к своим родным, - признается мой герой. - Все можно передать, лишь бы у них желание было…

Уходя, я напоследок спрашиваю своего собеседника:

- Олег Михайлович, а музыку-то какую любите?

- Кучина люблю слушать. Песни у него правдивые, жизненные…

 

 

                                                                                                           Максим Стефанович
                                                                                                                        Фото автора