Я - "поэтесса
дурдомовская"
СТИХИ 1967 - 1992 гг.
Поэтический сборник "Я - "поэтесса дурдомовская" - один из самых интересных в творческом багаже Елены СТЕФАНОВИЧ. Название сборника - не эпатаж, не поиск "эксклюзивного" названия. Оно имеет прямое отношение к поистине редчайшей судьбе забайкальской журналистки, поэтессы и писательницы, общественного и политического деятеля, пожалуй, самого известного литератора Забайкалья.
В своём Слове к читателю Елена СТЕФАНОВИЧ напишет:
"...Для тебя, дотошный и любознательный мой Читатель, я хочу немножко прояснить, почему все же этот сборник выходит в свет с этим несколько эпатирующим названием: «Я - «поетеса дурдомовская»... Во-первых, это - не только название, самого сборника, но, прежде всего, название первой части, где собраны стихи, написанные за самое тяжелое, самое трудное десятилетие моей жизни - с 1967 по 1977 годы. Эти десять лет - с 15 до 25 — прошли у меня в психиатрической больнице. Более любопытных я могу отослать к автобиографической повести «Дурдом», вышедшей в нынешнем, 1992-м году, сразу в двух издательствах - в Новосибирске, в издательстве «Сибирская газета», и в Иркутске, в Восточно-Сибирском книжном издательстве.
Не хочу вдаваться в излишние подробности - в свое время я немало писала и рассказывала о том, что собой представляет советская психушка, так называемый дурдом, - скажу только, что стихи, которые составляли во времена моей юности и молодости весь смысл моей жизни, для врачей-психиатров служили подтверждением моей «болезни».
Для санитарок же этого богоугодного заведения вес десять лет я была «поетесой дурдомовской». Мои стихи могли отобрать у меня в любой день и в любой час, их могли утопить в унитазе или подшить к моей «истории болезни», их могли разорвать на моих глазах на мелкие клочки. «Смотри, поетеса дурдомовская!» — и я, закусив губу, смотрела, запоминала...
Много лет я ждала своего часа. Он пришел, и вместе с самой неподдельной радостью я чувствую и душевную боль, и горечь несбывшихся надежд, и невообразимую сердечную тоску и муку… Почему? Да потому, что время, когда ко мне откуда-то в моих ночных стихопадах приходили десятки новых стихов - я едва успевала их записывать! - это время моей юности и молодости безвозвратно миновало, а дорога, которой я шла к этому сборнику, сделала меня расчетливей, сдержанней», суше, и пусть, может быть, прибавилось у меня какого-то чисто технического умения в литературной работе, но сейчас все реже и реже повторяются эти восхитительные ночные бдения над тетрадным листом, все реже захлестывают меня стихопады и потрясения от неожиданных поэтических находок.
Жизнь моя миновала свой пик, и, образно выражаясь, поезд жизни моей мчится под уклон. Что вспоминаю я, чего жалею, чему радуюсь? А вспоминаю я свою дорогу: в тот восхитительный мир, где, как мне казалось, живут земные боги - писатели. Мне в общем-то, несмотря ни на что, здорово везло (да и везет в жизни!) на добрых людей. В 25 лет, с образованием восемь классов, после десяти лет пребывания в ПБ, я пришла с тетрадкой стихов в Читинскую писательскую организацию (имея при этой еще и вторую группу инвалидности по «хроническому психическому заболеванию в форме шизофрении с детства»), - и забайкальские писатели Василий Иванович Балябин, Василий Григорьевич Никонов, Георгий Рудольфович Граубин и другие поверили мне, моим стихам» а не бумажке с клеймом...
Мне повезло в том, что в Читинском областном комитете по телевидению и радиовещанию нашлись такие люди, как Ирина Георгиевна Щербакова, Ариадна Павловна Заинчковская, Лариса Михайловна Дианова, Елена Станиславовна Власова, Ида Петровна Файерштейн и опять же, многие, многие другие, для которых мои литературные, журналистские способности были куда важнее официального «мнения» обо мне...
Я часто задаю себе вопрос – в самые тяжкие, самые трудные, больные мгновения своей жизни: «Господи, да где же она - справедливость?! За что Господи?!»... Но проходят минуты и часы, дни и недели, стихает очередная душевная боль, и я с изумлением понимаю, что без этой вот выматывающей душу боли, без этого постоянного – «За что, Господи?!»- ни стихов, ни жизни человеческой не получается. Более того, с годами я вывела свою собственную теорию о благотворном влиянии боли на полноценное развитие человеческой личности: я считаю что глупо и преступно поступают родители, всю жизнь оберегающие своих детей от физической и душевной боли. Человек, лишенный с детства способности страдать и переживать, полноценной личностью никогда, увы не будет.
Этот поэтический сборник - итог моей работы длиною в 25 лет. Я вполне отдаю себе отчет, что собранные в этой книжке стихи вряд ли когда смогут составить гордость и славу отечественной словесности, да я, собственно говоря, и не ставила никогда перед собой подобной задачи. Просто стихи эти - моя жизнь, вся, как она есть, со всеми ее удачами и неудачами, с болями и радостями, с ошибками и достижениями. Я, одна из многих, писала о многих и для многих. И, если есть какой-то смысл в издании подобного сборника, то он, прежде всего, в том, что все, собранное здесь предназначено не для эстетствующей публики, - для доярки с самой дальней, самой захудалой фермы, с се нереализованной любовью и желанием быть любимой, для подростка с его первой тайной симпатией и первыми корявыми стихотворными строками, начертанными на обложке учебника алгебры, для солдата с его тоской по далекой любимой и для матери, ожидающей писем от непутевого сына...
Я писала для всех вместе и для каждого в отдельности. Я не знаю, насколько мне все это удалось - судьей будешь ты, мой Друг, мой Читатель. В одном я убеждена непоколебимо: я писала искренно, буквально на пределе искренности, - поверьте, это - очень трудно, гораздо труднее всяких других литературных приемов и жанров.
...И все-таки если бы мне сегодня сказали: «Если хочешь, ты можешь начать свою жизнь сначала», - я бы категорически отказалась от такого «благодеяния». Жизнь у меня была всякая, хватало в ней и болей, и обид, и бед, - но это были мои беды, мои боли, мои обиды, и это была моя жизненная дорога, благодаря которой я сегодня печатаю это Слово к тебе, мой Читатель.
Я прожила свою жизнь, как смогла. Пусть идущие за мной постараются сделать это лучше, чем я. Я же заканчиваю на этом свое Слово к тебе, Читатель, и с трепетом отхожу в сторону. И вот ты открываешь следующую страницу...
Елена СТЕФАНОВИЧ
20 декабря 1992 г. Чита