Иван Александрович Курышев  (фото Максима СТЕФАНОВИЧА)

 

 

 

                                                    РЕБЕНКА НУЖНО ПОНЯТЬ

 

 

Были у Ивана Курышева в бытность его директорского руководства разные моменты, связанные с учениками, но Курышев всегда говорил: «К любому ребенку нужен подход».

 

- Я не раз втолковывал своим преподавателям: «Дети неспособны бить окна, надо их до этого довести», - говорит мой собеседник. – Был у меня случай незадолго до Нового Года. Пришла ко мне перед началом урока Тамара, новая учительница математики, и показывает полкрипича: «Вот, мне окно в кабинете выбили». – Я говорю: «Батареи размерзлись?» - «Нет».

 

- «Значит, это не вечером было выбито, а ночью. А кто же это мог? Ну-ка говори, с каким ребенком вчера конфликтовала?» - Она туда-сюда: «Вроде, никто не мог. Разве что Костя, я к нему заходила вечером после работы. Не-е-е, Иван Александрович! Там такая семья, такие родители! Они ужинать меня посадили, поговорили хорошо. Нет! Да потом еще и проводили меня». – Я говорю: «Проводили, а потом пришли и Косте всыпали, как положено». – Она: «Не может быть! Я сейчас с Костей поговорю». – Я ей: «Не смей! Я сам».

 

Только началась перемена, Курышев - к Косте, тот в это время только в коридор вышел. Тяжелая рука директора легла на плечо пацана: «Пойдем, Костя, ко мне в кабинет, поговорим».

 

- Заходим: «Как новая, как Тамара?», - продолжает Курышев, - а я часто учителей называл по имени, это как-то сразу упрощает общение с ребятами. Костя мне: «Ничего». – «Она у вас дома вчера была?» - «Ага». – «Мама-папа чаем Тамару напоили, а ты ее потом домой проводил, так?» - «Да, мы с папой проводили». – «А когда пришли домой, тебе всыпали?» - Он сразу р-раз, и замкнулся. – «Здорово всыпали?» - У Кости слезы, как из умывальника, закапали. Тут я кирпич достаю, и спрашиваю в лоб: «Ты окно разбил?» - Он: «Не-не-не, Иван Александрович! Это не я!» - «А я думал, что это ты, ночью встал, ближе к утру, и запустил кирпичом в окно». – Костя: «Не-не-не!» – «А я бы запустил. Иди отсюда!»

 

 

 

                                ОБЯЗАННОСТЬ ДИРЕКТОРА – НЕ НОТАЦИИ ЧИТАТЬ

 

 

Вот и настало время уходить. Никогда бы не подумал, что с самим Курышевым я буду вот так, запросто, по-свойски, «за жизнь» говорить. Что меня вдруг растащило на откровенность, но я взял, да и спросил Ивана Александровича:

 

- Кстати, вы помните, как вас в школе звали?

 

- Знаю, - буркнул пароходным гудком Курышев. - Босой. И знаю, кто это дело прилепил – Трухин Пашка, ученик очень сложный был.

 

Курышев улыбнулся и, не сдержавшись, всплакнул. – Потом сильно вздохнул, вытер слезу и снова собрался: «Вы уж меня простите. Что-то вспомнилось все, а мне волноваться никак нельзя. У меня же вторая группа инвалидности. Диабет. Он свое дело сделал – я плохо вижу, плохо слышу, сердце болит. Спасибо, врачи немного меня поддержали, две операции на глазах сделали, катаракту убрали. Районка наша помогла.

 

Он до сих пор считает, что работал в лучшей школе мира, и внимательно следит за судьбой своих учеников, пряча за усами едва заметную улыбку – доволен, что большинство его птенцов на крыло встали. Что касается слов Курышева об отношении директора к учителю, я бы их вообще на гранитной доске золотыми буквами выбил: «Обязанность директора – не нотации читать учителю, а создать условия для его творческого проявления».

 

…Я ехал домой, боясь пошевелиться. Казалось, повернись я неловко, и спадет с моих плеч его такое родное прикосновение, когда уже на пороге он по-отечески обнял меня: «Спасибо, что проведал меня, старика. Иди с Богом, счастья тебе».

 

 

 

 

                                                                                                        Максим СТЕФАНОВИЧ